Герои среди нас: Евгений Иванович Горбунов
Воспоминания Евгения Ивановича Горбунова
Судить о том периоде времени можно лишь по воспоминаниям очевидцев и официальным источникам. Одним из них стал Евгений Иванович Горбунов, преподаватель АГМИ. В своей книге «Две судьбы. Исповедь» он рассказывает о периоде эвакуации вуза в свои студенческие годы.
26 сентября 1942 года Е.И. Горбунов уже сидел на палубе пустой нефтеналивной баржи в ожидании отплытия. Проплывая по Волге, он видел горящие от прямых попаданий бомб резервуары нефтехранилищ завода имени Ленина и земляные емкости с нефтью села Ильинка. Черным дымом заволокло все небо. Солнца не было видно. Мы следовали через Каспий в Казахстан, город Гурьев. В дороге всем нам сделали прививки от холеры. Город Гурьев был переполнен эвакуированными и беженцами с запада. Наши институтские работники с семьями разместились на открытой платформе железнодорожного вокзала в ожидании поезда. Под контролем директора Каршиной Л.Е. всю работу по погрузке и выгрузке имущества, книг из фундаментальной библиотеки, выполняли студенты и преподавательский состав. Через две недели ожидания мы тронулись в путь на Куйбышев.
Прибыли в Куйбышев в середине октября 1942 года осенью в сезон дождей. Студентов разместили в общежитии на улице Арцибушева в большом неотапливаемом здании бывшей тюрьмы для политзаключенных. Стипендии хватало лишь на покупку пайки хлеба. Других источников не было. Патриотизм был велик, и часть стипендии отчислялась в фонд армии на приобретение танков. Известно, что от командира танкового подразделения институт получил благодарность. Учеба началась на базе расформированной Куйбышевской военно-медицинской академии и продолжалась недолго. Полуторамесячный Куйбышевский период не оставил в памяти ни одной лекции, ни одного практического занятия. Помню расчистку Куйбышевских железнодорожных путей от снежных заносов. В обстановке какой-то неопределенности и паралича учебного процесса прошла молва о ликвидации Астраханского мединститута, о намерении Министерства здравоохранения слить воедино несколько институтов в Куйбышеве. Но молодая директор добилась сохранения АГМИ на условиях его перевода в Барнаул. Каждый студент был ценен, и Лидия Евстафьевна с каждым вела беседы, уговаривая на переезд. Пообещала теплые вещи и питание при согласии ехать в Сибирь. Поехали не все. Часть студентов и преподавателей остались в Куйбышеве. Все студенты были размещены в одном вагоне, в нескольких других вагонах расположились сотрудники института с семьями. Дорога была длительной, утомительной, в течение почти целого месяца. Прибыли в Барнаул 1 января 1943 года. Город встретил нас морозом – 50 градусов. Было трудно дышать, ноздри склеивались. Студентов расселили по квартирам не без сопротивления собственников. Спали в верхней одежде. В городской бане был 2 раза, было холодно, из кранов текла только холодная вода. Лампочки по 15-20 свечей редко включали экономные хозяева и только в своей спальне. Письма – треугольники писал домой на почте и там же получал корреспонденцию из дома до востребования. По ночам ходили подрабатывать на мясокомбинат. В цеху можно было есть вдоволь, но выносить ничего нельзя было.
В Барнауле мединститут разместился в двухэтажном школьном здании, совершенно неотапливаемом и с незастекленными окнами на улице Аванесова. Дрова для печного отопления студенты добывали сами. Вместо учебников в руках были кирки, лопаты, ломы и носилки. Рыли котлованы под эвакуированные объекты и заводы, участвовали в строительстве Барнаульского моста, расчистке железнодорожных путей от снежных заносов. А еще помогали нашим преподавателям на их делянках сажать и убирать картофель. Теплые вещи, как обещала директор, были получены, но не сразу. Ощущение неопределенности витало весь барнаульский период. Временами пропадало всякое желание учиться. Поиски пропитания с пропуском занятий, бесконечные работы на стройках, вызовы в военкомат на медкомиссии, отсутствие минимальных условий для занятий привело меня к академической задолженности. Но началось изучение клинических дисциплин. Пропедевтику нам читал проф. Неймарк из Ленинграда, хирургию доцент Сосновский из Одессы. Практику проходили в городской больнице и госпиталях. Там работал известный хирург из Сталинграда профессор Топровер Г.С.
Описывая окончание эвакуации, Е.И. Горбунов констатирует: « что в начале сентября1943 года был получен приказ о реэвакуации. И снова жуткий путь домой. На остановках выменивал все на картошку и соль, зная, что дома меня ждет семья. Привез домой ведро картошки и ведро соли.
Что стоили два прошедших года? Период учебы с большими перерывами, не оставивший в моей памяти никакого следа. Это были годы выживания».
